Никто проблемы особенно не видел, считали меня беспокойной мамой… Первое лечение неврологом было назначено только к 5 месяцам. В 8,5 месяцев в первый раз серьезно заболел с высокой температурой и двусторонним отитом, был госпитализирован в сопровождении мамы. Почти 2 месяца мы боролись с болезнью, были применены сильные антибиотики. После этого ребенок стал ускользать, как будто перестал меня слышать, перестал откликаться на имя, появились стереотипы. Мы начали усиленно заниматься развитием ребенка, записались в развивающую группу для годовасиков. Вот тут-то я и поняла, что «что-то не так». Все детки занимались и слушали, а мой бегал кругами и ничего не воспринимал.

В 1,5 года мы пошли к участковому психиатру, чтобы выяснить, есть ли у нашего ребенка отклонения, ибо этот вопрос не давал нам покоя. Получили ответ, что ребенок еще маленький, к тому же мальчик, не придирайтесь, подождите, скоро заговорит и все наладится. Однако к 2 годам этого не случилось, ребенок не говорил, не обращал внимания на окружающих, не выделял родителей, мог «выйти в окно», убежать, даже не оглянувшись, не было чувства опасности, не было указательного жеста, не ел и не пил самостоятельно, а также до сих пор ел только протертую еду, в противном случае его рвало, не смотрел в глаза, не контактировал ни со взрослыми, ни с детьми, до сих пор ходил в подгузнике, ел несъедобный мусор с пола, не выполнял никаких просьб и не откликался на свое имя, как мы позже поняли, присутствовали стереотипы (кручение колеса машинки, выставление предметов в ряд и в башню), трудно привлечь его внимание даже на несколько секунд, он не мог без поддержки ходить по лестнице.

Мы снова обратились к неврологу, был поставлен диагноз ЗПРР, врач посоветовал сделать МРТ. 28.06.2014 было проведено МРТ, заключение: картина умеренной наружной гидроцефалии, очаговые изменения постгипоксического характера в веществе мозга. После этого мы начали лечение ноотропами и сосудистыми препаратами, практически после первого же курса были результаты. В 2 года мы впервые услышали слово «Аутизм » и начали изучать проблему. В нашем маленьком городе, к сожалению, практически нет специалистов, желающих и умеющих работать с подобными нарушениями. Мы долго не могли найти специалиста, один за другим от нас отказывались, поэтому, изучив вопрос, было принято решение ехать на курс реабилитации.

Первый же курс дал результаты, поэтому мы стали проходить их регулярно, попутно не оставляя попытки найти специалиста в родном городе. Мы объездили почти всю Россию в надежде помочь сыну, но волшебной таблетки не существует, помогает лишь системный и упорный, кропотливый труд. Пройдя огромное количество врачей различных специализаций, определились основные диагнозы: «Детский аутизм», сочетанный с «Сенсо-моторной алалией» (изначально КСВП было замедленно в 2 раза, на данный момент моторный компонент перешел в дизартрию, а сенсорный пока еще остался, Глебу все еще трудно понимать речь, хотя и в этом у него уже хорошие успехи), «Резидуальное поражение головного мозга с очагами гипоксии», «Мышечная дисплазия», «Плоско-вальгусные стопы», «неполная блокада пучка ножки Гисса «, а также нарушен отток крови из мозга. Было пройдено немало курсов, постепенно мы пришли к выводу, что самая эффективная часть в реабилитации — это педагогическая коррекция, медицинские процедуры и аппаратные воздействия, а самый лучший эффект наступал при длительных выездах, длящихся 3-4 недели.

После этого мы уезжали домой с набранным материалом и отрабатывали его дома, после 3,5 лет я пошла учиться на дефектолога, чтобы иметь возможность заниматься самостоятельно с сыном дома. В 3,7 мы оформили инвалидность по детскому аутизму. Все лечение, реабилитацию, дорогу, жилье, походы по врачам, дорогостоящие анализы и обследования, препараты и специалистов мы оплачивали сами, влезая в долги, но мы не могли этого не делать, так как видели хорошие результаты. Но наши резервы, к сожалению, подошли практически к концу, мы стали искать помощь у фондов, ведь Глеб так хорошо откликается на лечение и коррекцию, каждый курс реабилитации приближает его к возможности стать самым обыкновенным малышом.

Сейчас он учится во втором классе массовой школы, коррекционный класс и индивидуальный тьютор. По успеваемости один из первых, но теряется, не может слушать учителя наравне со всеми, легко может потеряться и все еще велики проблемы с пониманием речи. Мы нашли специалиста, который обучает Глеба русскому языку как иностранному, это довольно дорого и специфично, но с такой методикой динамика пошла быстрее. Самые лучшие результаты, конечно, при комбинировании педагогики и медицинского лечения. После долгих поисков действительно хорошего невролога, мы остановились на Молодыченко Елене Семеновне, это очень грамотный специалист, который ведет Глеба уже больше 6 лет. Именно ее лечению мы обязаны нашими самыми крупными успехами.

Курсы лечения по назначению мы проходим дома, а курсы реабилитации в центре «Академик» дают очень мощный толчок вперед. И сейчас нам очень нужно попасть на следующий курс. Практически все специалисты от невролога и психиатра до нейропсихолога и логопеда твердят, что малыш очень перспективный, что его можно реабилитировать практически до нормы, что при должном подходе он сможет жить самостоятельно, а не отправиться в интернат, когда нас не станет (мне страшно думать об этом, но когда-то это все равно произойдет). Глеб очень умный мальчик, но ему так сложно в нашем мире, где все говорят на непонятном пока еще ему языке. При его интеллекте у него есть все шансы выкарабкаться, научиться жить в этом мире, но все упирается в деньги…

Пожалуйста, будьте нашими волшебниками, подарите малышу шанс на самую обыкновенную жизнь, на возможность полноценно общаться и завести первых в его жизни друзей…

Огромное Вам материнская благодарность!”